Вопросы и задания к тексту
1. Кто виноват в столкновении пассажирского и почтового самолётов? Докажите.
2. Как произошла встреча мужчины и авиадиспетчера?
3. Сколько детей было у авиадиспетчера? Расскажите историю с точки зрения каждого из них.
4. Как бы вы поступили на месте мужчины, потерявшего жену, сына и дочь?
5. Чем удивил погибший сын мужчины экскурсовода естественнонаучного музея?
3
Голодовок было две, и умерло два человека.
Шахта называлась по имени большой реки, в шахте добывали из-под земли уголь, чтобы потом люди могли его сжечь и выработать электричество, а также обогреть свои дома. Запасов угля было много миллионов тонн. Сначала шахта была государственной и входила в республиканское объединение, позже стала государственной больше чем на половину, но не вполне. А потом она обанкротилась, и шахтёры остались без денег, заработанных за несколько лет труда.
Через год после банкротства шахту приобрела столичная фирма и сдала в аренду имущественный комплекс своей дочерней компании, больше половины доли в которой принадлежали владельцу столичной фирмы. Остальное разделили генеральный директор шахты, который привёл шахту к банкротству, и его партнёр по угольному бизнесу.
Шахта и её рабочие продолжали работу по добыче угля, но долги росли. Деньги в развитие производства не вкладывались, а техническое оснащение пришло в аварийное состояние. Из-за того, что заработная плата не выдавалась, шахтёры отказывались идти в забой, если им не выплатят часть дневного заработка. Деньги они клали в сейф, к сейфу ставили караульного человека и спускались добывать уголь. Однажды добыча была прекращена, а через два месяца после этого была отозвана лицензия на ведение горнотехнических работ, без которой шахтёры не имели права спускаться под землю. В том же месяце владелец столичной фирмы скончался, и предприятие унаследовали его жена и сын. Они уволили с работы генерального директора, назначили нового и выставили шахту на продажу, запросив сумму в три с половиной раза меньшую той, за которую она была куплена. Купить шахту никто не решился: она была должна много денег рабочим, кредиторам, поставщикам, налоговому ведомству, пенсионному фонду и региону, в котором находилась шахта.
За несколько месяцев простоя долги перед работниками выросли в шестнадцать раз. Пятьдесят девять человек решили сколотить деревянные нары, лечь на них и объявить голодовку. За голодающими наблюдали врачи скорой помощи, которые рекомендовали некоторым лечь в больницу, но те отказались. Через неделю от инфаркта миокарда вследствие нервного перенапряжения умер один из шахтёров. С первых дней голодовки он чувствовал себя неважно, но никогда не жаловался на проблемы со здоровьем. В дневное время шахтёр находился вместе со всеми голодающими, а по вечерам приходил домой ухаживать за парализованной матерью. Он был единственным кормильцем большой семьи, ему было пятьдесят четыре года.
Через два дня после его смерти администрация города, в котором находилась шахта, выделила кредит в четверть необходимой суммы в счёт будущих поставок угля для муниципальных нужд. Всем, кто голодал, выдали заработную плату, но вдове умершего шахтёра ничего не дали, и его похоронили в долг.
С целью вывести шахту из кризиса компания из соседней области выкупила почти половину её акций и взяла её в аренду. Новый управляющий обещал выплатить всю причитающуюся заработную плату через три недели. Назначенный крайний срок приходился на субботу, но он истёк зря. В то же время пустили слух, что шахту продали новому неизвестному владельцу. Эта информация быстро распространилась по городу. В понедельник шахтёры снова объявили голодовку, и их стало сто семьдесят шесть человек. Среди них были рабочие водоотлива, без работы которых шахта начала заполняться водой. Администрация города посчитала это важнейшей проблемой, заявив газетам, что это грозит обвалом не только шахты, но и почвы под городом. Вместо шахтёров они пустили откачивать воду спасателей из министерства чрезвычайных ситуаций. На следующий день новый генеральный директор подготовил приказ об увольнении двухсот пятидесяти четырёх человек в связи с сокращением их должностей. Он не подписал его, потому что было неясно: он ли настоящий генеральный директор или им является новый управляющий.
Через неделю должен был состояться суд над бывшим генеральным директором шахты, но на заседание не пришли ни адвокат подсудимого, ни многие истцы, и его перенесли на неделю. Ещё через пять дней, после того, как в больницу попали двадцать шесть шахтёров, администрация города выделила ещё один кредит, в шесть раз больше первого. Всем, кто голодал, выдали зарплату, и голодовка прекратилась. Тогда же был подписан пофамильный приказ об увольнении через два месяца тех, кто участвовал в обеих голодовках, а также бывшего генерального директора. Об этом генеральный директор сообщил на общем профсоюзном собрании и предложил уволенным уволиться по собственному желанию, так как шахту выставили на продажу.
Суд над бывшим генеральным директором, полным кавалером знака «Шахтёрская слава», прошёл в течение двух дней на сцене городского юбилейного дома культуры. В первый день молодая женщина-прокурор заявила, что обвиняемый умышленно задерживал выплату заработанных шахтёрами денег и направлял основную часть прибыли шахты на погашение задолженности. После чего потребовала приговорить его к уплате штрафа в три пятых месячного оклада. Собравшиеся в доме культуры шахтёры стали демонстративно показывать своё возмущение. Они свистели и выкрикивали слова «показуха!», «фарс!» и «издевательство!», после чего встали и вышли из зала, вспоминая то, что генеральный директор обманывал их не в первый раз и то, как он на собрании трудового коллектива предлагал выйти на бандитов, чтобы они за половину стоимости вернули деньги, которые не хотел возвращать задолжавший завод, и как они за это голосовали.
На второй день суд установил, что бывший генеральный директор, когда он был генеральным директором, реализуя сформировавшийся преступный умысел, совершил из корыстной или иной личной заинтересованности умышленные действия, направленные на невыплату заработной платы работникам в течение двух месяцев, предшествовавших прекращению добычи угля. Однако в силу добычи, производства и реализации продукции в прежних объёмах возможность для выплаты имелась. В то же время исправно выплачивалась заработная плата самому генеральному директору, четырём его заместителям, главному бухгалтеру, главному инженеру, главному механику и двум юристам. Кроме того, с целью поддержания деловой репутации и устоявшихся коммерческих отношений по реализации угля бывший генеральный директор в то время, когда он был генеральным директором, отгружал уголь должникам шахты, а некоторым покупателям продавал его по заниженной в полтора раза цене. Бывший генеральный директор полностью признал свою вину без судебного разбирательства. Суд приговорил его к уплате штрафа в четыре пятых месячного оклада и лишил его права в течение трёх лет занимать руководящие должности. Впоследствии он говорил, что его уговорили взять вину на себя, а виноваты были шахтёры, дававшие угля в два раза меньше, чем надо, чтобы шахта получала прибыль.
Через три дня после вынесения приговора бывшему генеральному директору у одной из участниц голодовки случился инсульт, и она впала в кому. За тридцать три года до этого она закончила горный техникум и пришла работать на шахту, чтобы работать рабочей, а в конце трудовой и физической жизни она трудилась начальником смены на участке по обогащению угля. Её подруга, главный инженер обогатительной фабрики, вспоминала, что у неё был сильный организм и что она почти никогда не брала больничных листов в связи с временной утратой трудоспособности. Когда поднималось артериальное давление, она принимала таблетку и снова работала как ни в чём не бывало. Коллектив, который очень её любил, называл её чудесной, общительной и живой женщиной, которая болела душой за работу. Всю голодовку она чувствовала себя очень плохо, и её несколько раз увозили, по настоянию медиков, в больницу из-за высокого артериального давления. Пройдя все процедуры, она возвращалась и снова объявляла голодовку. После её окончания ей выплатили пятую часть оклада бывшего генерального директора. Она купила себе костюм, но не надела его ни разу. Во вторник она была ещё жива, а в среду уже нет.
Начальник городского отдела здравоохранения заявил, что её уход из жизни никак не связан с последствиями голодовки, так как все её участники после завершения акции были тщательно обследованы медиками, и между двумя этими событиями нельзя установить причинно-следственной связи.
